До последнего слова  - Тамара Айленд Стоун

Кейтлин отщипывает от своего сэндвича кусочек хлеба и кидает его Оливии в голову.

Пробормотав быстрое «Ну, увидимся», торопливо ухожу от них и направляюсь к театру. Дорогу знаю прекрасно, я уже сотню раз представляла себе во всех деталях ту самую лестницу и тот самый узкий коридор – и вскоре я вновь оказываюсь в чулане уборщика, раздвигаю швабры и веники, нахожу замаскированный дверной шов и черный замок. Слышу за дверью приглушенные, будто бы очень далекие, голоса и трижды тихо стучу. Все тут же замолкают.

Слышу, как кто-то вставляет ключ в замок и как он щелкает. Эй-Джей приоткрывает дверь и смотрит на меня в узкую щель.

– Ты издеваешься, что ли?!

Не обращая внимания на его слова, приподнимаюсь на цыпочках, высматривая за ним Кэролайн. Таков наш план. По нему я должна спуститься в «Уголок», а Кэролайн – убедить Эй-Джея впустить меня, чтобы я смогла прочесть стихотворение, которое мы с ней написали.

– Я тут ищу… – начинаю я, но не успеваю произнести имя Кэролайн, как Эй-Джей распахивает дверь и быстро выходит мне навстречу. Мне не остается ничего другого, кроме как отступить в чулан. В голове вновь звучит дурацкая песенка из мультика про Чипа и Дейла.

Да что со мной такое?!

Он закрывает за собой дверь и запирает ее на ключ, свисающий у него с шеи.

– Тебя друзья попросили сюда спуститься? Вы что там, в какой-то навороченный квест играете? – Он подходит к двери, соединяющей чулан с коридором, и выглядывает наружу в поисках моих «сообщников».

Я, конечно, ожидала, что он удивится, но что так сильно испугается – нет. Руки у меня начинают трястись, ноги подкашиваются, но я заставляю себя стоять ровно и смотреть прямо ему в глаза, как советовала Кэролайн.

– Я хочу кое-что тебе прочесть. Тебе и всем остальным. – Достаю из кармана джинсов листок со стихотворением и показываю его Эй-Джею в доказательство своих слов.

Он со смехом подходит ко мне.

– Саманта, это так не делается.

– А как делается?

Он прижимает ладони к губам.

– Послушай, у нас такой порядок: одни Поэты читают. Другие слушают. А те, кто в наше общество не входит, те не делают ни того ни другого – им попросту сюда нельзя. Для тебя я сделал исключение, но, повторяю, всего на один раз.

– А можно мне…

Он не дает договорить.

– Уходи.

– Но почему?

– Потому что тебе здесь не место.

Сердце сжимается. Вновь складываю листок со своим стихотворением и прячу его в карман.

– Но почему?

Его взгляд блуждает по комнате, будто бы в поисках подходящих слов, но на стенах их нет, только чистящие принадлежности.

Наконец он встречается взглядом с моим, и я тут же понимаю, в чем дело, несмотря на его молчание. Мы не друзья. Он говорил об этом, когда я впервые сюда спустилась.

Вновь запускаю руку в карман и опять достаю листок со стихами. Вкладываю его Эй-Джею в ладонь и сжимаю его руку в кулак.

– Я напрочь забыла о тех событиях… Все-таки столько лет прошло… Не знаю, может, я специально заставила себя забыть об этом… Как бы там ни было, я все вспомнила и мне очень стыдно. Словами не описать, как я сожалею, что так с тобой поступила. Мне искренне жаль, что так вышло. Я просто места себе не нахожу от стыда… – судорожно вздыхаю и поспешно прикрываю рот. – Но я этого заслуживаю, правда ведь?

Поворачиваюсь, чтобы уйти, в надежде, что он меня остановит. Но нет.

Прежде чем нырнуть в коридор, украдкой оборачиваюсь. Эй-Джей уже успел вернуться в «Уголок поэта». Услышав щелчок замка, возвращаюсь к запертой двери и прислоняю к ней ухо.

Отчетливо слышу голоса ребят. На глазах выступают слезы, когда я представляю Сидни, которая смешит всех со сцены, и Эй-Джея, песни которого трогают всех до глубины души. Интересно, что сейчас делает Кэролайн. По ее словам, пробраться внутрь проще простого, самое главное – подобрать правильные слова. Но она ошиблась. Быть может, сейчас она пытается выгородить меня перед Эй-Джеем, раз у меня самой это не вышло. Представляю во всех деталях комнату, скрытую от меня за дверью. Приятные на ощупь стены. Разноцветные листы бумаги и невероятные слова, которые я никогда больше не увижу.

Поднимаюсь по лестнице, пересекаю сцену и выхожу на улицу, залитую солнечным светом, стараясь дышать глубоко, как учила меня Психо-Сью. К моменту, когда я добираюсь до нашего дерева, уже успеваю взять себя в руки.

– Ну и где книжка, за которой ты ходила в библиотеку? – интересуется Хейли, когда я вновь усаживаюсь в кругу подруг.

– Ее уже кто-то забрал, – сообщаю я.

Дергаю травинки – одну, вторую, третью – и разглядываю Алексис, Кейтлин, Оливию и Хейли, припоминая совет Сью найти новых друзей. Мне вдруг приходит в голову мысль, что, хоть я многие годы и говорила, будто не смогу этого сделать, я только что попыталась. И не справилась.

– Ну что, как проходило общение с подругами на этой неделе? – спрашивает Сью.

Растягиваю пластилин, пока он не порвется.

– Лучше. Но по-новому.

– То есть их отношение к тебе изменилось?

О, как бы мне хотелось, чтобы она была права. Так было бы куда проще.

– Нет. Скорее… Все совсем наоборот.

С того дня, когда я отдала Эй-Джею свое стихотворение, прошел уже месяц. С той минуты что-то во мне перевернулось. Я теперь тише веду себя за обедом. В прошлую субботу я пропустила вечеринку, а вместо нее пошла с семьей в кино. После уроков я много времени провожу с Пейдж – отвожу ее на гимнастику, делаю с ней уроки. Мне трудно общаться с девочками из «Восьмерки». Кейтлин я даже видеть не могу. Стоит мне только на нее посмотреть, и мне тут же вспоминается появившаяся на ее лице ухмылка, когда она сказала, что мы «вылечили» Эй-Джея, и к горлу подступает тошнота.

Сбрасываю обувь и с ногами забираюсь на кресло.

– Мне не хочется сегодня о них говорить. Может, сменим тему? – спрашиваю я, положив подбородок на колени.

– Конечно. О чем бы тебе хотелось поговорить?

Бросаю взгляд на часы. Я целую неделю мечтала оказаться в этом кабинете и снова пообщаться со Сью, получить ее совет, размять в пальцах пластилин. И вот я здесь и совершенно не знаю, о чем говорить.

– Я плаваю каждый день. И это мне очень помогает. Я чувствую, как становлюсь сильнее, а еще плавание помогает отвлечься… от всего. А еще я много пишу. Это… помогает освободиться, достичь катарсиса. Почувствовать себя… – Замолкаю ненадолго, подыскивая точное слово, которое понравилось бы Сью. – Здоровой.

– Хм-м. Мне нравится эта формулировка. Здоровой… – Сью медленно повторяет это слово, и оно на пару секунд повисает в воздухе. Вспоминаю себя под одеялом с фонариком, до самого утра сочинявшую стихи, и чувствую укол совести. Нет, пожалуй, сейчас не лучшее время, чтобы сообщить Сью о том, что я перестала принимать снотворные.